Компакт-диски

Завороженные магией блистательного оперного наследия Россини, мы иногда забываем, что великий итальянец сочинял не только для музыкального театра, но и в иных жанрах. Между тем, список хоровых, инструментальных, камерно–вокальных сочинений Россини довольно обширен. Сюда входят кантаты, мессы, гимны, две симфонии, пять струнных квартетов, духовые ансамбли, вариации для различных инструментов, множество вокальных дуэтов, арий и ариетт, двенадцать вальсов для двух флейт, двух– и четырехручные фортепианные пьесы… Все эти произведения обнаруживают несомненное родство с известными оперными страницами, принадлежащими перу великого маэстро.

Вышесказанное относится и к сонатам для двух скрипок, виолончели и контрабаса. Сонаты датированы 1804 годом, то есть созданы Россини в возрасте двенадцати лет. Предназначенные поначалу для квартета, они впоследствии стали исполняться небольшим струнным оркестром. Этот вариант и представлен в настоящей записи.

Сонаты Россини напоминают о раннеклассическом периоде в развитии этого жанра, когда термин „соната“ ещё не вполне устоялся и применялся порой для обозначения инструментальной пьесы. Они представляют собой трехчастные циклы, в которых контрасты между частями не столь существенны; скорей можно говорить о разных гранях одного образа.

В музыке сонат уже явственно проступают черты, которые потом рельефнее обнаружатся и неподражаемо разовьются у зрелого Россини: жизнерадостность общего тона, мелодическая щедрость, особая задорность музыкальной речи, искрометное остроумие.

В каждой сонате есть свое обаяние, своя „изюминка“. В Первой сонате выделяется веселый грациозный финал с его „сальтарельным“ ритмом. Во Второй трудно избежать соблазна отождествить некоторые страницы начального Allegro с известнейшей увертюрой к „Севильскому цирюльнику“. Восхищает также пленительная кантилена — дуэт скрипок и виолончели. В Третьей сонате добродушная ироничность Россини сказывается в сочетании прелестной мелодии и „цепляющихся“ к ней озорных „вздохов“-поддразниваний. В Четвертой сонате композитор перекидывает арку между двумя крайними частями, завершая их одинаковыми ритмоинтонационными фигурами. Пятая — едва ли не наиболее россиниевская из всех сонат — целиком проникнута ослепительным brio; лукаво-изящна первая часть, смешны стаккатные, „на цыпочках“, эпизоды Andantino, бравурен сверкающий финал.

При всей индивидуальности каждой из сонат, они имеют много общего. Как и во многих других инструментальных сочинениях Россини, здесь можно расслышать нечто близкое оперной его музыке. Разве не от нее красота певучих мелодий, буффонная скороговорка, блестящая пассажная техника, головокружительная инструментальная колоратура?

Исполнение россиниевских сонат требует высокой ансамблевой культуры, мастерства и виртуозности. Великолепно справились с трудностями артисты Петербургского Камерного оркестра под руководством Эдуарда Серова, коллектива авторитетного, со своей собственной репертуарной линией и творческим лицом. Именно этим оркестром и его художественным руководителем и главным дирижером были извлечены из „музыкальной кладовой“ малоизвестные, редко исполняемые, не игранные в России образцы музыки самых различных эпох. Своеобразными премьерами стали некоторые сочинения Рамо и Куперена, Гайдна и Вивальди. Под управлением Эдуарда Серова прозвучали циклы „Детские и юношеские симфонии Моцарта“, „Ранние симфонии Шуберта“, „И.С. Бах и его сыновья“

Оркестр состоит из отличных инструменталистов. Понимание природы камерного исполнительства, безукоризненное чувство стиля повсюду ощутимо и в записи сонат Россини.